День 15 февраля — особая дата для бывших военнослужащих, которые исполняли свой интернациональный долг в составе ограниченного контингента советских войск в Афганистане. Им довелось участвовать в необъявленной, бессмысленной десятилетней войне, с которой кто-то пришел с увечьями, а кто-то вовсе не вернулся. В числе тех, кто не понаслышке знает, что такое Афган, — житель Бобруйского района Владимир Зинковец, в гости к которому мы отправились на минувшей неделе.

«Спросите, где Душман живет — вам дадут ориентировку!», — ответил Владимир Александрович на вопрос, как найти его в Больших Бортниках. Встретив нас у калитки аккуратного кирпичного дома, мужчина сразу предупредил: время ограничено — в хозяйстве ждут. Механизатор с более чем 30-летним стажем, который ни разу не изменил своему месту работы, много говорить не привык. Это же подтвердил и заместитель председателя СПК «Гигант» Николай Александрович Сакун, отметив скромность, исполнительность, отзывчивость этого работника, который многократно поощрялся за профессиональные успехи. Немногословного собеседника нам все же удалось разговорить.

— По своей ли воле попал в Афганистан? А кто нас спрашивал, — вспоминает Владимир Зинковец. — Только когда присягу приняли, поинтересовались для приличия, нет ли возражающих. «Отказников», конечно, не оказалось. В «учебку» в танковый полк, который дислоцировался в Усть-Каменогорском районе Казахстана, с Бобруйщины нас попало четверо. Кроме меня — Леонид Юшкевич из Михалево, Игорь Головнев из Рыньи и Валерий Ващило из Воротыни. В декабре там очень холодно было. Думали, в Афганистане теплее. Оказалось, там чуть в горы поднимешься — такой же холод. Но, говорит бывший воин-интернационалист, дрожь в первые секунды приземления в Кабуле охватила не поэтому. «Когда нас выгружали, в рядом стоявший самолет загружались советские раненые и «дембеля», которые «подбодрили», мол, шурави (так звали там наших солдат), готовьте петли — вас встретят духи. А еще удручало то, что на этой чужой земле, на которую, как нам говорили, мы прибыли, чтобы спасать местное население от моджахедов, наш квартет земляков распался. Старался себя успокаивать: «дембеля» летят домой, значит — и мы должны. Задача стояла — не быть убитым и при этом не прослыть трусом».

— Фортуна в Афгане была ко мне благосклонна. Мой невысокий рост выручал. Да то, что броня БТР-70, которым управлял, хранила. И еще: дворняжка, которую как-то подобрали, с нами в палатках жила-кормилась, повсюду на бронетранспортере ездила — как талисман.

В карауле не раз доводилось стоять. Охраняли важные объекты: радио- и телевышку, учебные заведения, места проживания советских специалистов. Как-то в лунную ночь в крепости Балахесар охранял склады с боеприпасами. Слышу, что-то шуршит. Оказалось, гадюка с распущенным веером идет прямо на меня. Может, когда проверял складские двери, потревожил змеиное семейство. Пришлось стрелять. Совру, если скажу, что было не страшно. При мне однополчанину руку оторвало. А россиянин Владимир Щербаков, стрелок из моей машины, — светлая ему память — погиб, напоровшись на мину.

20-летнему уроженцу деревни Мартыновка Володе Зинковцу повезло. 6 февраля 1986 года он демобилизовался. Серьезных ранений за два с половиной года службы довелось избежать.

О том, что та война оставила свой отпечаток на судьбе отца, говорила за Владимира Александровича его дочь Надежда, которая приехала из Бобруйска погостить к родителям с трехмесячной дочкой Аннушкой.

— То, что папа очень много курит, — «заслуга» Афганистана. — Но он хоть что-то говорит о той войне. А мой свекор, Сергей Владимирович Акушевич, — тоже воин-интернационалист — о тех ужасах не хочет даже вспоминать. Бабушка рассказывала, чего им стоило дождаться папу. Особенно тревожно было, когда никаких весточек не приходило. И то тут, то там говорили о цинковых гробах, которые получали матери и жены «афганцев»…

О том, как познакомились с супругой, Владимир Александрович говорит более охотно. Однажды, вернувшись из армии, он повел племянника в бобруйский детсад и встретил там свою Тамару — симпатичную, обаятельную воспитательницу. Спустя полгода сыграли свадьбу на родине супруги, в Паричах. Вскоре дочка на свет появилась, а спустя шесть лет — сын. Надя пошла по стопам матери. А Евгений выполнил наказ деда и стал офицером. После Военной академии несет службу в Слониме.

Владимир работал в родном «Гиганте» трактористом. В августе 1987-го, когда дали жилье в Больших Бортниках, перевез туда супругу. Дочка говорит, что мама и папа один другого дополняют. Несмотря на то, что прошли через определенные испытания, друг друга всегда уважали. Хозяйство немалое держат: куры-несушки и бройлеры, свинки русские и вьетнамские.

Отец семейства — завзятый мастер. В доме провел идеальный ремонт. На месте печи «открыл» современную ванную комнату. Станок деревообрабатывающий у Владимира Зинковца не простаивает, плуги и прочие агрегаты — автоматизированы. Зимой в гараже — теплым-тепло. Нынче после работы старенький трактор перебирает, чтобы новый собрать. А зять с дочкой иного автослесаря для своей иномарки, кроме как Александровича, и не знают.
… Холодным февральским вечером Владимир Зинковец с коллегами по службе обязательно возьмут фронтовые 100 грамм и вспомнят о том, как воевали на чужой земле за своих «соседей», зная о том, что те о них вряд ли когда-нибудь вспомнят.

Инна БОГДАНОВИЧ.
Фото Юрия ЮРКЕВИЧА и из архива семьи Зинковцов.

15 февраля в районе пройдут мероприятия, посвященные Дню памяти воинов-интернационалистов