Лидия Федоровна Озерец (Макаренко), аг. Горбацевичи:

— …Жизнь моя могла бы сложиться иначе, если бы не было войны. Но, как говорится, времена не выбирают, в них живут и умирают. То, что мы пережили, забыть невозможно. Память сильнее времени…

Я родилась и выросла в Горбацевичах. Никуда с родных мест не уезжала. Отработала 40 лет в школе учительницей начальных классов. Помню, как в детстве хотелось скорее пойти в школу. 25 июля 1941 года мне исполнилось 7 лет, и я готовилась пойти в 1-й класс. Но дата 22 июня все перечеркнула: началась война. В нашей деревне была большая церковь. Там установили громкоговоритель. Жители слышали, как Левитан тревожным голосом объявил, что началась война и что немцы захватили Брест. Женщины заплакали. Началась мобилизация. Почти всех мужчин деревни забрали. Довезли их до Старых Дорог — а там уже немцы. А мужчины были еще без формы и без оружия. Поэтому их временно отпустили по домам.

Через некоторое время в деревню пришли немцы. Они объявили, что забирают всех активистов. Мужчин и женщин, которые состояли в компартии, собрали и заперли в школе. Папу моего, Федора Макаренко, тоже забрали, потому что до войны он был председателем колхоза. Всех жителей предупредили, что если за ночь пропадет хоть один немецкий солдат, то их расстреляют. Ночь прошла тихо — и утром людей выпустили. В деревне началась другая жизнь. Появились люди, которые стали служить немцам. Они встречали их с яйцами и салом на тарелочке. Немало было тех, кто добровольно пошел служить в полицию. Оккупанты выдавали им пайки. Девушкам немцы предлагали вступить в какую-то немецкую организацию. Те, кто соглашался и подписывал документы для вступления, потом после войны получили за это срок — по 25 лет тюрьмы.

1 сентября немцы открыли школу и разрешили детям учиться. Но чему можно было в ней научиться? Учителя осторожничали. Про коммунис­тов и надежды на свободную жизнь они говорить опасались, а прививать любовь к фашизму не хотели. Поэтому мы просто учили стишки и читали ничего не значащие рассказы. Через месяц школу закрыли, и до 1944 года, пока у нас в деревне хозяйничали немцы, про учебу пришлось забыть.

Это были очень тяжелые годы. Немцы не считали нас за людей, вели себя нагло. Заходили в дома, кричали: «Матка, яйки, шпик!». И попробуй только не дай. Выловили всех кур. Отдавали им люди последнее, а сами потом сидели голодные. Ели то, что росло на огороде. В ступе толкли ячмень на перловку, пшено. Весной собирали в огороде и ели перемерзшую почерневшую картошку, называлась она «шаймора»…

…Немцы сначала пришли в Горбацевичи, а потом двинулись дальше, на Бобруйск. Помню, как они гнали из города солдат, которых взяли в плен. Уничтожали их по дороге. Вся она была усеяна трупами.

Мои папа и мама во время оккупации были связаны с партизанами. Каждый прожитый день в деревне мог стать для нас последним. Когда начались массовые аресты, пришлось срочно уходить в лес. Довелось побывать в полесских болотах, когда отступали. Из лозы сооружали шалаши. Спичек не было, берегли огонь, как могли. Однажды немцы нас обнаружили, окружили болото, выгнали людей на поле и расстреливали. Нашей семье просто повезло…

В те дни к Паричам уже подступали советские войска. Это был 1943 год, конец марта. Молодых женщин и мужчин погнали на работы в Германию. Маму тоже забрали. А женщин с малыми детьми и беременных, в том числе всех четверых детей из нашей семьи, погнали в деревню Славковичи. Мою маленькую трехлетнюю сестричку немец хотел пристрелить, потому что она не могла быстро идти. Старшая сестра едва успела подхватить ее на руки. По дороге, где мы шли, было много трупов мирных жителей. В Славковичах мы пробыли месяц, потом стали от деревни к деревне добираться домой. Дошли до Побоковичей, где жила наша бабушка. Домой в Горбацевичи возвращаться боялись. Но и в Побоковичах мы не спаслись. На следующий же день немцы арестовали меня, старшую сестру, бабушку и моего дядю. Били, допрашивали. Бабушку и дядю отвезли в тюрьму. Лишь через месяц выпустили.

Немцы зверствовали, но все же наша армия наступала. Мы слышали, как гремели орудия. В Сычково шли жестокие бои, и было видно, как всю ночь горело от взрывов небо. А утром в Побоковичах появились наши солдаты. Одного старосту, который сильно выслуживался перед немцами, сразу расстреляли. В скором времени вернулась из Германии мама. А папу освободили американцы уже после Победы. Когда наши войска освободили деревню, мы наконец-то смогли вернуться в свой родной дом в Горбацевичах, где нас ждали голые стены. Выживали как могли. Очень тяжелыми были те послевоенные годы. Ходили голодные, одеть-обуть нечего. Вместо школьных тетрадок — пожелтевшие бумажные мешки. И все же жила в наших душах надежда на лучшие времена. Сейчас, вспоминая все это, хочу пожелать всем людям, чтобы у их детей было спокойное радостное детство, чтобы они могли учиться, получить хорошую профессию и трудиться ради мира на земле.

Валентина МИЛОХИНА. Фото автора.